Рокировка - Страница 5

После окончания первой чеченской войны Шамиль добился назначения своего брата Шервани префектом Веденского района и путем репрессий заставил население подчиняться его власти. Префектом Веденского района был тогда 56-летний сосед Басаевых (он жил в Дышне-Ведено на Ветеринарной улице, дом 4) Амир Загаев. По распоряжению Шамиля Басаева его арестовали и вывезли в селение Махкеты в дом Зелимхана Яндарбиева, где «военно-полевой суд» из пяти человек под председательством Шамиля за несколько минут осудил Амира Загаева за «шпионаж» и приговорил к расстрелу. Префектом района стал Шервани Басаев.

Расстрел Амира Загаева имел для братьев Басаевых неожиданные последствия. Дело в том, что прозагаевские структуры ухватились за этот беззаконный акт и стали тиражировать информацию о якобы садистском умерщвлении Загаева путем расчленения на центральной площади Ведено. Чтобы оправдаться, Шамиль Басаев приказал показать по чеченскому телевидению видеозапись суда и расстрела старика, чем спровоцировал серьезный конфликт.

Старший сын казненного Амира Загаева объявил Басаевым «чир» (кровную месть), во всеуслышание заявив, что его отец казнен без всяких доказательств его вины. В ответ Басаевы стали распространять слухи, что старик якобы устанавливал в горах «маяки» для российской авиации. Особое раздражение родственников Загаева вызвала демонстрация суда по телевидению: это обесчестило фамилию Загаевых. Басаевы собрали делегацию старейшин тейпа Беной и, согласно обычаям, отправили ее к младшему Загаеву, который вел образ жизни абрека, с предложениями мира. Тот отказался, хотя суммы откупа, предлагавшиеся от имени Шамиля, достигли 2 миллионов долларов.

Через год младший Загаев с сообщниками штурмом захватили в центре Грозного здание правительства и взяли в заложники Шервани Басаева — на тот момент главу департамента нефтяной промышленности. Через несколько часов Загаев отпустил Шервани, по всем правилам «вайнахского этикета» извинившись за вынужденное похищение, но напомнив о кровной мести. Конфликт исчерпан не был.

После Буденновска Басаев стал в глазах многих чеченцев былинным героем. Но не за военные качества налета на беззащитный город в Ставрополье, а за минимальные для такой операции потери. Родственники оставшихся в живых боевиков просто боготворили его, поскольку на подобный исход никто не надеялся. Перед началом рейда всех его участников заранее отпели по исламским традициям как «шахидов» (погибших за веру), и их «воскрешение» сделало Шамиля полубогом даже для тех, кто ранее его недолюбливал.

Вторая фаза войны в Чечне стала для Басаева неудачной. После тяжелого ранения он потерял ногу, федеральные войска уничтожили большую часть его отряда.

А после событий 11 сентября 2001 г. в Нью-Йорке и теракта в Москве в октябре 2002 г., когда Мовсар Бараев признался в том, что захват заложников произведен по приказу «военного эмира» Шамиля Басаева, резко сократилось и финансирование.>были, конечно, поменьше, чем за обнаружение неизвестного широкой общественности массового захоронения иудеев или за серию статей о вредном фреоне, вызывавшей цепную реакцию в виде смены поколения холодильников и приносившей фирмам-производителям прибыли в миллиарды долларов. Однако, если не стремиться ездить исключительно на «роллс-ройсах» и не покупать раз в день двадцатикаратный бриллиант, этих гонораров вполне хватало на безбедную жизнь.

— Я понимаю, — продолжил британец, — что не все действия наших друзей на Кавказе заслуживают одобрения. И не все вызывают понимание. Особенно здесь, в России.

Мужицкий опять согласно покивал.

Похищения, пытки и убийства пленников, часть из которых были гражданами США и Евросоюза, плохо вписывались в логику «народно-освободительной» борьбы и служили Кремлю прекрасным оправданием жестких контртеррористических действий. Попытки урезонить бородачей с автоматами и склонить их к взятию в заложники исключительно жителей России наталкивались на полное непонимание. «Гордые абреки» злобно скалились, орали нечто невразумительное насчет "джихада<Джихад — в классическом понимании означает «усердие» в каком-либо деле, а отнюдь не «священную войну против неверных», называемую «газаватом». Использование разного рода псевдоисламскими террористами слова «джихад» для обозначения своей «борьбы» говорит лишь об их малообразованности и непонимании элементарных вещей. В частности, невозможности ведения войны против православных христиан, впрямую запрещенной Кораном, так как, согласно каноническим записям, пророка Моххамеда от преследования его недругов скрывали именно в православном монастыре.>" и продолжали воровать иностранных специалистов и врачей. Не забывая при этом посылать своих эмиссаров на любое мало-мальски значимое сборище европейских борцов за права человека.

Закончившие, в отличие от подавляющего большинства боевиков, среднюю школу, эмиссары пространно рассуждали о «жестокости русских военных», обвиняли Москву в исчезновении десятков тысяч задержанных в ходе зачисток мирных жителей, демонстрировали мутные фотографии, на которых громоздились горы трупов «замученных федералами» женщин и детей, и просили денег.

В свободное от общения с европарламентариями время послы террористов обычно пропадали в кварталах публичных домов, где с завидной регулярностью влипали в дурнопахнущие истории, связанные с избиениями проституток. Полиция в разборки сутенеров с клиентами предпочитала не вмешиваться, поэтому отнюдь не редкими были случаи, когда чеченские эмиссары на следующее после дня открытия правозащитного форума утро радовали хозяев мероприятия свежими фингалами и разорванными пиджаками. Охране публичных домов были по барабану все «борцы за свободу», мордовороты защищали товарный вид жриц любви и лупили представителей вайнахских тейпов ничуть не меньше, чем какого-нибудь загулявшего украинского матроса, удумавшего попользоваться пышнотелой негритянкой и в порыве страсти поставившего ей бланш под глазом.